История группы Лесоповал
Состав группы "Лесоповал"
Биографии участников группы Лесоповал
На его концертах плакали уголовники.
Интервью
Сборник о "Лесоповале" и от "Лесоповала""Я ОТ СКУКИ ВОСКРЕСАЛ..."МИХАИЛ ТАНИЧ: "ОТ ЛЕСОПОВАЛА ДО "ЛЕСОПОВАЛА"МИХАИЛ ТАНИЧ: "ОТ ЛЕСОПОВАЛА ДО "ЛЕСОПОВАЛА"
- Михаил Исаевич, пожалуйста, немного истории: как, когда и чьими усилиями появилась группа "Лесоповал". Был ли у неё предшественник?
- Всё началось с чисто литературного замысла. Я долгие годы сочинял стихи, в которых вспоминал свою лагерную жизнь, - различные её эпизоды и людей, с которыми меня столкнула тогда судьба. И, сочиняя такие стихи, я не думал ни о какой группе. Просто нашёлся талантливый исполнитель, музыкант и композитор, покойный Серёжа Коржуков, которому я продиктовал по телефону первые два стихотворения и сказал: "Попробуй, вдруг у тебя что получится", - не надеясь на это нисколько. Серёжа оказался способным написать адекватную музыку к таким специфическим стихотворениям - причём разных жанров: и романсы, и шуточные, и лирические песни, и частушки. Так я ему диктовал песню за песней... Работа была интенсивная, через день он мне показывал написанное. Мы исправляли, если оно не нравилось, доводили до того состояния, которое и меня, и его устраивало.
Если бы я Серёжу не нашёл, ничего и не было бы, а тут произошло такое совпадение - встретились два человека: один хорошо знал лагерную тему, другой хорошо знал этот мелос, поскольку он работал в ресторане и ему приходилось петь что-то подобное.
Сергей и не думал сам исполнять написанное нами, сначала мы хотели кого-то подключить. Но так, получилось, что он спел, и мне показалось, что лучше него это уже никто не сделает. Сергей вжился в этот образ Вовы Мухи-малолетки, поверил в него, стал героем этих песен. Он потом так вошёл в свою роль, что играл её и в жизни, и со стороны это выглядело немножко комичным, потому что Серёжа был мальчик интеллигентный, московский. А поскольку он всегда играл на гитаре, то музыкой увлёкся больше, чем медициной (он работал на "скорой"), и, конечно, оставил последнюю навсегда.
Когда у нас появилось песен десять-двенадцать, мы решили их записать. Заказывали аранжировки, писали на разных студиях - так и выпустили первую пластинку, вторую, третью. Выпуская эти пластинки, мы не знали, что они вызовут такой большой интерес, я такого успеха не просчитывал. А дальше я уже писал стихи, зная, что это нужно многим.
Группа же стала образовываться, когда зазвучали записи, фонограммы. Так у нас появился клавишник, саксофонист, два танцора: каждого я выбирал так, чтобы он был артистом, напоминал героя наших песен, был похож на типичного лагерника.
- Как восприняли ваши песни зрители, коллеги, руководство? Были ли идейные бои за существование именно такой группы? Насколько совпадала с вашей официальная точка зрения на лагерную тему, в прямом смысле воспеваемую вами?
- Знаете, недавно редактор призналась мне, что она очень боролась за нас, чтобы нам дали попробовать себя в концертном зале "Россия": люди, представьте себе, рисковали, выпуская нас на сцену, устраивая нам презентацию. Но мы собрали полный зал.
Некоторые, я думаю, морщатся от нашего репертуара, другие принимают безоговорочно. Я ни тем, ни другим не верю. Главное для меня то, что в наших песнях есть много правды. А наша эстрада долгие годы, как правило, пела и поёт неправду, то, что исполняется на ней, стыдно чаще всего разумным людям и слышать.
- Скажите, "Лесоповал" - единственная ли это группа в своём роде или есть аналогичные?
- Аналогичных групп нет, потому что мы только это поём.
- Михаил Исаевич, а кто у вашей творческой группы за консультанта, за цензора? Или вы целиком полагаетесь только на свой лагерный опыт? Как вы могли бы определить круг тем ваших песен?
- Мы рассказываем о человеке, попавшем в лагерь. Он сам рассказывает. По художественному замыслу все наши песни - это монологи бывшего вора-малолетки. Наш репертуар охватывает всё по теме "лагерная жизнь", но это не чисто лесоповальные песни, это песни о воле и неволе. Первый наш концерт в зале "Россия" так и назывался "Воля, надежда, любовь". Там звучали такие слова:
Зло живёт на земле не одно,
А с добром перемешано сложно,
И на воле неволи полно,
И в тюрьме без надежды не можно.
Я не был бытовым уголовником, но с ними же сидел (потом политических от них отделили, но мою статью так и оставили), с ними дожил свои шесть лет в лагере: ел с ними один суп, делил одну пайку, пилил одну сосну. Этот мир знаком мне как родной, я его от себя не отделяю. В лагере встречал замечательных, приличных людей, со многими дружил. Немало из них сидели по ошибкам судейским, по навету, злобе, преследованию соответствующих органов. Все люди в общем-то одинаковы, но в заключении никто из них лучше не становится. Лагеря наказывают, но не исправляют.
- Вы ощущаете некое братство с теми, кто отбывает срок?
- Может быть, глубоко внутренне. Но я это всегда ощущаю, когда сочиняю или исполняю такие песни, переживаю как бы некоторую сопричастность с ними, людьми с непростой судьбой. Иначе я не мог бы продолжать: ну, написал бы одну-две песни, и ладно. Но я хочу найти что-то хорошее в этих людях тоже...
- Вероятно, пометка о судимости в ваших документах принесла вам немало тяжёлых минут в жизни?
- Я столько лет был лишним человеком. Когда я освободился, умер Сталин. А у меня была такая статья паспортного режима "минус тридцать девять", что меня никуда не прописывали - ни в один из тридцати девяти крупных городов и областных центров по неведомому мне списку. Я очень долго ходил с такой бумажкой, пока Хрущёв не выступил на ХХ съезде. Он сделал хорошее дело: людей начали реабилитировать, оправдывать (я считаю его большим человеком и, конечно, ему очень благодарен)...
В Соликамской пересылке - это называлось тогда комендантским лагерным пунктом, я встретился с Константином Павловичем Ротовым - знаменитым главным "крокодильским" художником: я писал стихи, он рисовал плакаты. И он говорил мне: "Миша, освободимся, я возьму вас в "Крокодил" работать". Но вот предложением я так и не воспользовался. А в газетах работал, хотя на меня всё равно косились... Работал от случая к случаю - меня никуда не брали в штат: посмотрят мой паспорт и тут же: "Извините, место занято".
- Могли вы предположить тогда, что получите полное право рассказать о перечувствованном и пережитом?
- Тогда я не мог предположить, хотя стихи писал всегда. На мою долю выпал успех, о котором я не мечтал при всём моём честолюбии.
- Расскажите о вашем зрителе.
- Это странно: нас любят абсолютно разные люди от учащихся и уголовного элемента до докторов наук. После первого же выступления группы на следующий день позвонила женщина, член Союза писателей, переводчица русской поэзии на английский язык, и сказала: "Я вообще такого рода песни не люблю, но ваши мне понравились, где их можно купить?"
Мой сосед, доктор физических наук, на моё приглашение сходить на конкурс "Ялта-транзит" ответил коротко: "Не пойду, не "Лесоповал". Вот вам и оценка людьми, не причастными к уголовному миру.
А вообще, я заметил, что к нам на концерт приходят только те, кто понимает нас и любит. У нас не бывает, чтобы кто-то ушёл из зала, как на других концертах случается. Знаю, был у нас на концерте один "вор в законе", и второй, некоронованный, но отсидевший сорок один год из пятидесяти восьми прожитых лет. Второй вышел на свободу как раз из того Соликамского лагеря, где сидел и я. Он пришёл ко мне как к своему земляку, хотя я его не знаю вообще.
Мы выступали часто перед милицией в их клубах, сотрудники нас любят, у многих есть записи наших песен. Бывали и в зонах, Серёжа Коржуков десятки раз выступал в колониях всех видов режима. Но мне не удавалось это чисто по времени. Единственное, где я выступал с ним, - это перед осуждёнными в Бутырской тюрьме. Этот концерт даже засняло и показало телевидение. А вообще Серёжа наслушался таких благодарных слов, каких ни один при мне работавших ранее композитор не слышал, ему говорили искренне слова любви. И до сих пор (хотя его уже нет с нами) ему присылают стихи.
- К чему вы хотели бы призвать людей, в чём хотели бы помочь им разобраться?
- Мы ни к чему не призываем, мы рассказываем о жизни человека, попавшего в лагерь как бы случайно, и о том, что выбраться ему оттуда очень трудно. У нас нигде нет призыва к чему-то плохому, к насилию. Правда, есть одна ироническая песня, мы в ней говорим "Воруй, Россия, всего не украдёшь", - это песня-шутка. Мы призываем не воровать, но, к сожалению, не получается пока претворить в жизнь этот призыв.
Меня и самого несколько раз обкрадывали, но, вы знаете, это ремесло воровства и кражи - оно древнее, оно не при нас возникло, и не на нас кончится. Лозунг "Какая ни власть, нам бы лишь бы украсть"... Человек таков. Заповедь "Не укради" - поэтому одна из первых заповедей. Значит, люди этим всегда грешили, это главный грех.
- Может ли сегодняшний осуждённый назвать вас своим другом, защитником?
- Нет, он не может меня считать другом, да, наверное, так и не считает. Но он может любить и песни "Лесоповала", и меня, который даёт ему эти песни.
- Какая ваша песня является как бы вашей визитной карточкой?
- А их несколько: "А белый лебедь на пруду", "Форточки-лопатники", "Заповедь", "Письмо матери" - песен десять-двенадцать из пятидесяти пяти написанных.
- Боязнь повтора - вставала ли она перед вами?
- Я повторов не боюсь. У меня нет даже такой опаски. Если я напишу песню "Я вас люблю" (что уже миллион раз до меня написано), я её напишу по-своему, не так, как другие люди.
- Наверное, Михаил Исаевич, вы слышали самые разные высказывания в адрес своих песен?
- Выговаривали мне, попрекали - как же я докатился до этого. Но это же можно услышать по поводу любой песни. Так, недавно меня соседка, симпатичная женщина, после показа по телевидению моей песни "Круиз" упрекнула: "Михаил Исаевич, ну как же вы могли такое сказать" "И от любви качает теплоход". Ну как же вы посмели такое?" Зачем мне это надо - объяснять ей, что это художественный образ, пусть она так и считает, что это нехорошо, а я считаю, что хорошо...
- Вашей супруге близко то, что вы делаете?
- Самая большая поклонница "Лесоповала" - она. У нас все песни мои есть, но она в основном слушает "Лесоповал"...
- А кто не способен, на ваш взгляд, понять и принять то, что делает группа "Лесоповал"?
- Я думаю, что люди, которые вообще глухи к литературе, к искусству. Если они не чуткие душой люди, они воспринимают наши песни как блатное ради блатного, ради коммерции... Я же считаю, что наши песни чисты и моральны. Э то ведь - о судьбе. Мне кажется, что люди от них становятся лучше...
Михаил Танич
Мне не в чем каяться,
я прожил, как в пробирке,
но опыт мой
поставлен был в тайге,
где химики привязывали бирки
отчалившим верёвочкой к ноге.
Мне не в чем каяться,
стучать не вербовали,
и опер не ухаживал за мной,
не знаю, как я на лесоповале
не опочил под плановой сосной.
Мне не в чем каяться,
но выпью эту чашу - и вспомню,
тайне сердца вопреки,
жену мента,
Колесникову Машу,
Джульетту моей лагерной тоски.
Мне не в чем каяться,
но врезалось навеки,
как пьяно пахло хвоей и травой,
как в глушь мы с ней свернули с лесосеки,
и офицерский плащ - под головой.
|
