Из руин Грозного - в модные московские клубы и на вершины хит-парадов: у лидера группы "Мертвые дельфины" Артура АЦАЛАМОВА это получилось
"Жить в городе Грозном и еще играть на электрогитарах и сочинять песни - это, конечно, подвиг само по себе. И то, что эти песни получаются такими жалобными и депрессивными - ничего удивительного", - написал рок-критик Артемий Троицкий после того, как песня группы "Мертвые дельфины" заняла первое место в "федеральном" хит-параде "Нашего радио".
Лидер "Мертвых дельфинов" Артур Ацаламов, 27 лет, благодарен Троицкому - как и многим другим рок-людям, принявшим его музыку более чем благожелательно. Но он не любит, когда о группе говорят как о депрессивном порождении чеченской войны:
- Нет в нашей музыке специальной "чеченской" депрессухи. Есть общая - суицидально-позитивная: как говорят люди, послушаешь нас - вешаться не захочется... Единственная наша песня с войны - "Мертвый город". Ну, так ее просто и не могло не быть. Это - дань моему родному полису по имени Грозный.
Если что-то случится, Значит, будем молиться...
Мы дети из ад а. Нам солнца не надо. Слезами напьемся, смеемся. Нас трогать не надо, И к вам как награда Наш смех донесется из ада...
ГРОЗНЫЙ - Когда к власти пришел Джохар, я всех этих заморочек не понимал. А мама понимала. В 93-м она взяла в охапку меня с сестрой и уехала из Грозного в Братск: там живет отец, который в свое время строил Братскую ГЭС. Я не смог пробыть там и двух недель: в Грозном - все друзья, с которыми рос. Уговорил маму, чтобы она меня отпустила обратно. Купил ее обещанием поступить в Грозненский нефтяной. Я приехал, но в институт не успел: первая война началась. Один, без родственников, без мамы-папы - шестнадцатилетний пацан. Вспышка слева - прыжок вправо. И наоборот.
Артур уверен, что в Грозном ему просто повезло. Причем неоднократно.
- На новогодний штурм до моего района Черноречье танки просто не дошли. Мы с друзьями наблюдали все это по телевизору. Грозненское телевидение поставило камеры на верхушки домов, и мы в реальном времени видели, как эти танки взрываются и горят. Тупо наблюдали и думали, как бы потом самим не погибнуть.
Режим выживания в Грозном Артур отработал скоро: не высовываться.
- Страшно спать, когда тихо: все время себя накручиваешь, что вот сейчас и долбанет, рядом, прямо в тебя. А когда вокруг гремит, спишь хорошо. Мы как-то сгруппировались всем двором - росли ведь вместе: у кого появляется какая-нибудь еда - все на общий стол. За пределы Черноречья старались не выходить - блокпостов боялись, а особенно снайперов. Я видел, как отец моего друга Сани вез его в ящике от патронов. Искал две недели, нашел - синего, скрюченного, с дыркой во лбу чуть повыше глаза: у снайперов такой выстрел считался шикарным.
Кто убил? Какая разница: что федерал, что боевик - и тот, и другой м...ки. Отличный был парень. Много друзей детства полегло - и русских, и чеченцев...
Из друзей Артура лишь двое пошли в боевики. Один сидит: Ацаламов увидел его по телевизору года полтора назад. Другого убили.
- Как я остался нейтральным - ни с боевиками, ни с федералами? Я сохранил равное отношение ко всем сторонам. Мне ненавистен снайпер, убивший Сашу. Но у меня хватило мудрости ограничить свою ненависть именно им. А не переносить ее на всю его нацию, родину, друзей-родителей-соседей, не ходить взрывать дома в его городе или идти в его село на зачистку - я же действительно не знаю, с какой стороны был этот убийца. Я не знаком ни с Ельциным, ни с Дудаевым, чтобы рассуждать о том, что происходило в Чечне. Поэтому я остался наблюдателем, полагая, что не правы все. За что меня попинали и те, и другие.
Без жилья Артур Ацаламов остался весной девяносто пятого.
- Я пошел к друзьям, которые рядом жили. Тихий вечер, сидим у них во дворе, до моего дома-девятиэтажки метров двести - как говорится, ничто не предвещало. Что-то вдруг резко долбануло в крышу дома. Сначала пробились все потолки, а потом коробка вовнутрь сложилась - как картонка. Опять повезло, что никого не убило: там две семьи оставалось, все в этот момент где-то бегали...
Артур понял, что его везение может кончиться, и надо уезжать - хотя бы в соседнюю Ингушетию.
- Выправил документы на выезд из Чечни - ну, это отдельная история... Автобус, белые флаги - едем в Назрань. По дороге нас обстреляли танки. Ради шутки: хотели бы попасть - попали бы. У Ачхой-Мартана стоит блокпост - рослые, отборные ребята-федералы. Всех вывели из автобуса. А кто в нем? Женщины в основном. Два явных бизнесмена, которых тут же отпрессовали на конкретные деньги. И я с пацанами - у всех по фиге в кошельках. Поставили под автоматы, "руки на автобус, паспорта на проверку". А у меня в паспорте роспись - буква "а" в третьей степени: Ацаламов Артур Абубакарович, "а" в кубе. Парень с автоматом поглядел, рассмеялся: "Прикол, уважаю". Отпустил нас с миром. Может, и без росписи он бы ничего с нами не сделал, но мне приятно думать так...
НАЗРАНЬ Палаточные лагеря беженцев, разбросанные по Ингушетии, Артур тоже счастливо миновал.
- Я еще в детстве научился строительной специальности - штукатур-маляр, лепка и накаты. До войны соседи делали ремонт, приехала бригада, а я попросился к ним в подмастерья: хотел со временем сам ремонт делать в квартире. Они научили меня всему, показали обалденный секрет шпаклевки - в общем, натаскался. А в Назрани в первую войну - стройка на стройке, так что без работы, копейки и нормального жилья я не сидел.
Вскоре Артур Ацаламов пошел устраиваться в Назранскую филармонию - звукорежиссером.
- Всех обманул: сказал, что с аппаратурой знаком. Познавал профессию методом антинаучного тыка, через месяц устанавливал звук самостоятельно. Когда к Аушеву где-то после Хасавюрта приехал генерал Лебедь и собрал президентов кавказских республик, я выстраивал для них микрофоны. Закрытое совещание, никого не пускают - а я, пацан, сижу за пультом и фишки кручу. Какую-то политику президенты говорят, на меня поглядывают. Я умное лицо делаю и киваю: все правильно, дескать, все круто...
Первый состав "Мертвых дельфинов" Артур Ацаламов собрал в 96-м.
- Правительство Аушева нас не воспринимало. Их можно понять: как это так, Кавказ патриархальный - и примодненные ребята с жестким гитарным звуком. А где народные напевы?.. Но после первых концертов - в филармонии, в Домах культуры - нас знала Ингушетия, а после "Студенческой весны" в Нальчике - весь продвинутый Кавказ. Так было долго - после чего я решил, что пора двигать дальше.
МОСКВА В конце июля 2000 года "Мертвые дельфины" приехали в столицу. Покорять.
- Приехали - афиши по городу: рок-фестиваль "Нашествие". На афишах - надписи "Состав участников может меняться", телефоны для групп. Сели звонить. Наивный был до одури: приехал с развалин - и сразу попытался на такой фестиваль попасть.
На "Нашествии" группа Артура выступала ровно через год - после того, как к главе "Нашего радио" Михаилу Козыреву попала запись. На сцену Ацаламов вышел в майке фильма "Брат". Вместо лица героя Сергея Бодрова-младшего он вмонтировал свое и написал "Брат-3".
- Я сказал: "Когда выйдет третья часть, в главной роли снимусь я. И расскажу настоящую правду - ту самую, в которой сила Данилы". Я рад, что успел это сказать, когда Сергей был жив: сейчас это было бы подло. Но теперь его нет - кто знает, может быть, я снимусь в третьем "Брате"? Фильмы мне понравились: там звучит настоящий рок-н-ролл. Но герой его мне не брат...
После фестиваля "Мертвых дельфинов" поймала одна из крупных записывающих компаний. Вскоре Артур понял, что компания не собирается заниматься проектом: "Пришел к ним в офис и аннулировал наш контракт путем разрывания". Занял денег и устроил видеомонтажную студию. Тем кормился. Жил где придется. Даже со скинхедами.
- Знакомый "вписал" меня в эту хату. Приехал - четыре бритых пацана, мои ровесники и постарше. С наколками-крестами и прочими атрибутами. Накал, конечно, пошел. Я говорю: "Есть претензии - предъявляйте сейчас. Соберетесь убивать - двоих заберу с собой". Все-таки кикбоксингом в свое время я занимался упорно. В конце концов парни пошли за водкой и даже помогли мне убраться в комнате. Подружились, душа в душу три месяца жили. Хороший опыт. Конечно, если бы я им в метро до того попался - хана. Но, видишь, успел до того человеком себя показать. Поэтому - хоть чеченец, да свой...
Диаспора чеченская? Даже струны для гитар не купила. Нет, я ни на кого не в обиде. Зачем им помогать "Мертвым дельфинам" - только из-за того, что я их земляк? Это не показатель. Если бы от меня зависела судьба группы "Руки вверх" - даже если бы там все чеченцами были, - я бы ни копейки им не дал: не нравится... А в рок-тусовку я вошел как свой. Никто не включал передо мной свой пафос, даже Земфира. Негатива не чувствовал - разве что от милиции: и в "обезьяну" попадал, и домой приходили бить. А так даже после мощных терактов от меня не отворачивались: все-таки цивилизованные люди, не древние. Единственно, бизнес делать с группой не хотели. Боялись: "А не пожалеем ли?" Миша Козырев - единственный, кто не поддался на такие настроения и дал нам зеленый свет. И с "Нашествием", и потом, когда через два года вновь взял наши песни в эфир...
Когда в прошлом году произошел теракт на рок-фестивале в Тушине, песня "Мертвых дельфинов" "На моей луне" возглавляла хит-парад "Нашего радио".
- Узнав про взрывы, я почувствовал вину за свой народ. Хреновая овца погоду в стаде не делает, а по ней судят обо всех нас. Глупо, наверное, но я позвонил Мише и сказал ему: "Сними песню из хит-парада". Миша ответил: "Успокойся". Песня осталась...
На моей луне я всегда один, Разожгу костер, посижу в тени. На моей луне пропадаю я - Сам себе король, сам себе судья...
- Закончится в Чечне не скоро. Несколько поколений мы потеряли: камень за пазухой будет очень долго. Это надо понять - и вкладываться в тех, кто рождается, давать им образование и цивилизацию. Интернет, школы-садики, индустрию возродить - короче, успокоить ненавидящих и воспитать тех, кто растет сейчас, в дружбе. Тогда лет через сорок получим лояльную Чечню. А пока надо занять чем-то нынешних взрослых и детей, дать им возможность пожить нормально. Со злобой в сердце тоже можно жить и никого не убивать, я это точно знаю.
Написать целый альбом о Чечне? Наверное, права не имею. Я буду необъективным, потому что не знаю всех обстоятельств. У каждого, кто был там - с любой стороны и ни на какой стороне, - была и есть своя большая маленькая трагедия. Да, бомбы на города стал кидать не Джохар - но дудаевцы могли сделать все для того, чтобы бомб не было. А они - и те, и другие - все решили за нас. За тебя, за меня, за пресловутое мирное население. И, конечно, за тех, кого привезли с дырками во лбу. Когда началась вторая чеченская, я огорчился. Сильно хаял наших, чеченцев: они прос..ли победу в первой войне - подаренную противником, историей, Всевышним, но победу. Опять-таки я не знаю, за каким хреном Басаева понесло в Дагестан. Заказняк? Не исключаю. Но точно не знаю. Поэтому до сих пор злюсь прежде всего на своих...
Сейчас "Мертвые дельфины" вновь на подъеме. Вышел диск, концерты - постоянно: вчера выступали в клубе "Шестнадцать тонн", в ближайший месяц - опять клубы и Лужники, вместе с другими победителями рок-н-ролльного хит-парада.
- Плохо, что клипа нет - без него не раскрутиться по-настоящему: пока собираем на это деньги. Я люблю и уважаю Сократа, но его отрицание рынка мне не близко: такая философия более подходит для эльфов, а не для людей... При этом я понимаю, что нас пока что воспринимают сквозь мой прежний адрес - город Грозный. Было бы здорово, если бы, слушая "Дельфинов", люди думали о том, что происходит в Чечне - как в свое время, слушая первые альбомы ирландцев из "U2", они задумывались о событиях в Ольстере. Но подводить людей к такой мысли надо мудро. Если я буду это делать, все может выглядеть в их глазах как превращение руин в модную фишку - что грязно. Я не хочу, чтобы "Мертвые дельфины" были политической группой - хотя политику люблю и, наверное, когда-нибудь ею займусь. Но сейчас, когда песни у меня пишутся за двадцать минут, надо их выпеть. Хочу быть первыми цветами из выжженного леса. И я уверен, что уже стал чем-то подобным.
Юрий Васильев, газета "Московские новости", №3, 2004.
