История группы Выход
Исполнители, игравшие на концертах либо принимавшие участие в записяхВыходЕстественный отбор
Интервью
"Меня любят красивые добрые молодые женщины"ВЫХОД ЕСТЬ И БУДЕТ ВСЕГДА!Одни слушают, другие играют…ПРИХОД ВЫХОДАСЕРГЕЙ СЕЛЮНИН - "Рок-н-ролл — это музыка дебилов"Одни слушают, другие играют…К Силе мы с Сергеем шли не с пустыми руками. Как водится в России, со всяким приличным человеком разговаривать лучше всего при помощи бутылки. Накануне в фойе филармонии твердо держащийся на ногах Силя уверенно сказал, что приходить надо утром, часов в десять, и все будет нормально.
Все было нормально. Хотя Ваня Воропаев (это человек, играющий в ВЫХОДЕ на скрипке, переделанной в альт), открывший нам дверь, был приятно удивлен – никаких гостей он явно не ждал, а Силя уж точно никого не ждал – он спал без задних ног. Около получаса ушло на то, чтобы его разбудить, после этого откупорили бутылку «русской» и трехлитровую банку домашних помидоров, и разговор начался. <> С течением времени в комнате материализовались сначала девушка, которую зовут предположительно Юля, и попозже – некий молодой человек, который в конце концов и увел Силю. Итак, включаю магнитофон:
А.К.: – Родился ты, конечно, в Питере?
– На улице Ленина.
А.К.: – А где эта улица Ленина?
– А это песня такая. Родился и вырос я в Таллинне. За границей. Учился в университете местном, а папа у меня был военный, и вот, с окончанием службы туда перевелся.
С.Р.: – Сколько лет было?
– Кому, папе? Мне? Мне – лет 15 было.
А.К.: – Ты когда играть начал, на чем?
– На гитаре, классе в седьмом. «Что зазвонят опять колокола»… ОКНА, может быть, первая рок-группа в Союзе была.
А.К.: – А на сцену когда вышел в первый раз?
– На большую, тысяча человек аудитория, в 81 году. Там был бардовский вечер у нас такой в Питере, вот, там традиционные бардовские дела были, барды и пели… Меня вытащили, сказали, давай, ты тоже бард.
А.К.: – Рок ты когда стал играть?
– Тоже с 81-го года. Как раз рок-клуб создался, модно стало играть в электричестве. Первый раз играли с группами КИНО, СТРАННЫЕ ИГРЫ, РЕКТОР. Была такая группа РЕКТОР… Красиво, все орлом, рок-клуб, все свои люди. Это был мой последний концерт в рок-клубе.
А.К.: – Сейчас ты электричеством не занимаешься?
– Нет, почему, есть электрическая команда, но она халявная, потому что точки нет, и мы никогда не репетируем. Собираемся там, ну, какие-то песни, ритм помнишь? И поехали… Мне сейчас хочется в электричестве играть.
С.Р.: – А почему хочется в электричестве?
– Люблю я, когда барабаны ухают. Красиво… А акустика меня чем прикалывает, так это если хочешь текст донести, то вот так лучше звучит, чем с барабаном и бас-гитарой, настолько забьют все…
С.Р.: – Слушай, с текстами у тебя, все твои тексты? и когда ты их сочинять начал?
– То, что мы пели – да. А сочинять – году в 78-м. Но, вообще, я тексты никогда не осознавал как основную деталь, начиналось с чего? Что хей-хей! – и ритм, и тексты, как заполнение, ведь в песне что угодно можно сказать, главное как. А потом, когда ездил в стройотряд… так в те времена же барды были весьма в моде.
С.Р.: – А какие конкретно?
– Кукин, Клячкин, Окуджава, Высоцкий, всеобщие… А вообще тут надо уметь замечать, вот если слишком умный текст, то непонятно, зачем его под барабаны петь, а если глупый, то он и под барабаны пойдет.
С.Р.: – Ну, у тебя как раз тексты…
– Программа была такая, то, что мы исполняли, это были довольно новые песни, им не больше двух лет, а более ранние, они все другие. Но тоже хорошие, мне они нравятся.
А.К.: – Ты что сейчас слушаешь, что тебе нравится?
– Ничего. Телевизор вот я смотрю, изучаю оружие врагов. Вот менеджер мой, он мне все говорил: «Учись у Шевчука! В любом состоянии, пьяный, трезвый, выходит на сцену – и…» А последний раз он мне сказал: «Слушай, вот я послушал Машу Распутину, говорит, по телевизору, уровень у тебя невысок, учись у Маши Распутиной, как поет!» … То Шевчук и Гребенщиков, а теперь уже Маша Распутина…
С.Р.: – В связи с этим «Город кастрированных поэтов», ты его так страстно исполнял…
– Да, по поводу нее постоянно спрашивают: «Это про Союз писателей, да? это про Ленинград, да?» А это когда я сидел дома, ничего не делал, вот и получилась такая песня, ее почему-то политической считают, а она для себя, когда все есть, больше ничего не надо.
А.К.: – А с советским роком у тебя как, с питерским в частности? Я имею в виду не людей, а музыку.
– Трудно сказать. Ну, никакие отношения. С рок-клубом, никогда я там не играл, да и… Ничего близкого там, вообще не от хорошей жизни это все. Боб сделал великое дело, можно сказать, он изобрел акустический рок. С тех пор ничего не изменилось. Вообще можно сказать, вот было 10-летие рок-клуба, звук как был плохой, так и остался. Поэтому, так сказать, то, что я у Гребенщикова услышал в первый раз, дальше этого, в смысле техники, идти незачем.
А.К.: – А с Майком ты был в каких отношениях?
– Ни в каких. Майк был звезда, а я жопа. В далеком детстве у нас была одна точка на улице Ракова, около известного гастронома, мы там репетировали. «Привет – привет», и все, Майк играет, а мальчики смотрят. По возрасту не мальчики, но все равно. Майк, он гораздо раньше общался со всем андерграундом, а у меня своя тусовка, человек десять. Пили, играли, больше ничего не надо было.
А.К.: – Пластинка у тебя выйти должна вроде?
– Да, на «Мелодии». Но она мне не нравится, холодная, все это бесстрастно, сам представь, Силя в студии… Очень холодная, я сам ее слушать не могу… До сих пор все говорили, что она и так выйдет, мол, все сделаем, а последний раз мне редактор «Мелодии» Бурлака сказал, что пластинка не выйдет, пока мы не найдем спонсоров, которые бы выкупили весь тираж.
А.К.: – А с Западом контактов не было?
– Чисто водочные только.
А.К.: – Кого ты любишь, кто для тебя в музыкальном смысле что-то значит?
– Я ко всем равнодушно отношусь. Я экстремист, я считаю, что Моррисон сделал все в смысле эмоционального кайфа, Марли все в смысле животного кайфа…
С.Р.: – А с теми же бардами?
– Раньше слушал, а сейчас нет. Сейчас мне бесполезно слушать, уже ничего не отложится. На мой взгляд, недостаток бардовского начала в том, что, скажем так, животное начало отрицается. Чисто интеллектуально – умные слова, с гитарой, а на мой взгляд этого мало.
С.Р.: – Так что же получается, у тебя сейчас музыка как бы главное?
– Самое главное – это кайф на самом деле. Вот если нравится, и если тащишься от своей музыки, и есть люди, которые играют с тобой, то больше ничего не нужно… А слова на самом деле, я их прилепляю. Сижу, и нахожу какой-нибудь мотив, который и без слов хорош, а если к нему еще что-то осмысленное прилепилось… Любую мысль можно выразить в одном куплете. У меня проблема написать остальные слова, вот в одной фразе все уже выразил, остальное – чтобы не было коротко.
С.Р.: – Ты повторяешь их часто, а иногда вообще, как тот же «Город кастрированных поэтов», там просто мантра получается.
– Да, просто я года три назад общался с некими людьми, надо сказать, такими, диссидентами 50-х, они говорили: «Слушай, ну неужели ты хочешь идиотов пронять?» Я говорю: «Почему?» Они говорят: «Ну вот, все ясно, зачем двадцать раз повторять «город кастрированных поэтов»?» Я говорю, рок, он основан не только на голых словах, а на некотором, так сказать, зацикливании.
Мои корни – DOORS, где музыки вообще нет по большому счету. Все музыканты говорят, с чего там прикалываться, что, техника, что ли, вот то ли дело играет Блэкмор! А Кригер играть не умеет. Я говорю: «Идиоты!» На мой взгляд, русскому человеку рок не близок по одной простой причине, что русский человек, все равно он больше по блатняку прикалывается.
А.К.: – Что ты скажешь про свое вчерашнее выступление?
– Ну что, раньше как было – соберутся, водки выпьют, и устанавливается такое некое взаимопонимание. А тут вот молодые ребята пришли, сидят, смотрю я на них и думаю: как бы мне получше сыграть, чтобы язык не заплетался? Думаю, елки-палки, что же я не так сделал? А не так только одно – не было поля кайфа такого.
С.Р.: – Ну, вроде мы все так поговорили…
– Нет, ну этим можно заниматься бесконечно. Я этим занимаюсь пятнадцать лет, вот сижу на кухне, выпью водки, с друзьями там: рок – это вот это, нет, рок – это вот это… Надо играть и слушать. Одни слушают, другие играют. Если и тем, и другим по кайфу, то все нормально.
|
