Родился жаркой южной ночью тогда, когда ещё был жив Брежнев. Семейное предание донесло до меня, что накануне моего рождения моя мама мечтала о сыне, который мог бы петь и хоть немного играть на гитаре, буквально хоть несколько аккордов. Ещё мама за десять дней до роддома съела много раков (тогда мы жили на реке Днепр), говорят, чуть ли ни целое ведро.
Город, в котором я родился, стал для меня инфернальным чуть позже, поскольку я провёл в нём семь лет жизни и со своим другом Владимиром делал группу Ундервуд.
Город этот Симферополь - совершенно живой и балахманый город, возникший на пересечении татарских дорог острова Крым. Впрочем, вы знаете, что Крым - это такой ковчег беглецов различных видов и рас. Мои предки болгары, например, 200 лет жили на побережье Чёрного моря. За всё это время гены впитывали солнце, благодатное море и портвейн винзавода Массандра.
Своими дедушками я горжусь, хотя ни один из них не был на войне, а чисто выживали кто как сможет. Например, один мой дед ушёл в море ловить рыбу, а в село зашли немцы. Они назначили дедушку председателем колхоза. Когда он вернулся, то делать было нечего. До прихода Красной Армии дед как-то перекантовался, а потом, конечно же, на Колыму на 10 лет. Там он работал поваром в столовой, что спасло его тот голодной смерти.
Второй дед был труженником Днепрогэса из города Запорожья. Дед был хохляцкий, мудрый, по-народному интеллигентный, и к нему все ходили советоваться.
У меня есть фотография, где оба деда поют песню. Это важная фотография.
Я младший и поздний ребёнок в семье. У меня есть брат Олег - очень активный и живой человек, любящий в жизни всё. Мой папа человек правильный и сделал себе прекрасную карьеру учёного, а впоследствии ректора института.
В возрасте трёх лет я залез на шкаф и он на меня упал. Подушки, которые лежали на верхней полке, с Божьей помощью саммортизировали, и я остался нормальным.
Моим любимым занятием в детстве было прослушивание винилок с детскими музыкальными сказками. Первым разочарованием в моей жизни был просмотр мультфильма "Бременские музыканты", поскольку я совсем не так представлял себе весь этот фантазийный мир. Я понял, что ничего не может быть лучше твоего собственного придуманного мира. Я придумывал всякие воюющие между собой страны, имена героев и их вождей. Я придумал и инсценировал похороны Брежнева в своих детских масштабах, что ввело мою бабушку в шок. Я рос задумчивым, любил уединённые прогулки и однажды на озере Севан в Армении, где мы отдыхали с мамой, я потерялся на несколько часов, которые для меня прошли незаметно. Нашла меня армянская водная милиция на катерах. Впрочем, я пришёл сам. Я люблю уходить и возвращаться. Хотя есть такие места и люди, к которым я никогда не вернусь. В этой строчке "We will never go back home" - в этой строчке Уэйтса что-то есть.
Ещё у меня был в детстве убитый бобинный магнитофон, который я смазывал растительным маслом, когда он плохо работал, и тогда он работал лучше. Я писал музыку с телевизора.
Когда я жил в г. Кировограде и ранним зимним утром шёл на тренировку по лёгкой атлетике, я увидел красивую молодую женщину. Она шла в белой ночной рубахе, с распущенными развевающимися волосами, совершенно босая. Она шла быстро и грациозно. "Эй, пацан, пацанёнок!" - крикнула она мне. Я понял, что она безумна. Спустя годы я смог поставить ей диагноз, но до сих пор загадка притягательности безумия для меня не разгадана.
На гитаре научился играть в медучилище . Аккорды показывал одногруппник Юра. Первая песня, которая была мною разучена, - "Рок-н-ролл мёртв, а я ещё нет". Там же в медучилище я узнал женщин с самой неприглядной стороны. Кто пребывал в женских коллективах, тот меня поймёт. Я взрослеть не торопился. В общем-то не тороплюсь и сейчас.
Потом был мединститут. Два года скуки и поиска смыслов юного Вертера.
Самое интересное, что таких, как я, ещё было в мире немало. Они странно одевались, читали странные книжки, плохо выглядели и носили с собой кассеты, которыми постоянно обменивались. С ними тусовались некрасивые, но по-особому сексуальные девушки. В моду входили фенечки и группа Дорз, разрекламированная Оливером Стоуном через 20 лет в СССР. Я стал посещать общежитие, хотя сам жил на квартире сначала у алкоголика-старика, а затем у параноидальной бабушки.
В буфете общежития я периодически видел странного высокого какого-то ротмантически отмороженного субъекта с которым позже познакомился. Это был Владимир Ткаченко. Мы обладали любительскими кинокамерами и 15 метрами проявленной плёнки. Это был предмет обоюдной гордости и глубокого разговора об исскустве. Позже я пригласил его в свой проект по съёмке клипа на песню А.Вертинского "Кокаинеточка".
А еще позже родилась группа "Ундервуд". Это произошло по совместной договорённости на крыше общежития № 3. Это потрясающее место. Реально крыша поликлиники, которая ниже окон собственно общаг. Получался такой амфитеатр.
К нам присоединился печальный с виду меломан Валерий Кестер, красавец-распиздяй Евгений Чемоданов и талантливый невысокий интеллигентный еврейский юноша Вячеслав Кисловский, завёрнутый на биохимии и энтомологии. Это были басист, гитарист и соответственно барабанщик. Тогда.
Далее было ещё одно инфернальное событие - поездка на 2й психотерапевтический семинар, куда мы с Володей поехали. Вова проводил время гиперсветски и вкусил всех земных удовольствий в то время, когда я понял про психотерапию и собственно стал на стезю психиатра.
Группа в своём первозданном составе просуществовала почти 4 года. После чего я уехал в Севастополь в психбольницу работать. Тихое будущее разорвал телефонный звонок из Москвы Владимира Ткаченко о том, что Снегири и Олег Нестеров предложили контракт.
Я женат, мечтаю о детях, цветном телевизоре, славе и скорейшем окончании войны в Афганистане.
