Во вторник в одной из московских больниц от сердечной недостаточности скончался Алексей Хвостенко, поэт, художник, певец, известный как автор песни «Орландина» и первый исполнитель знаменитой композиции «Под небом голубым», а также по совместным работам с группой "Аукцыон". 14 ноября Хвостенко исполнилось 64 года.
Алексей Хвостенко родился 14 ноября 1940 года в Свердловске. В конце 1960-х - начале 1970-х годов участвовал в движении самиздата. В 1977 году эмигрировал во Францию. В Париже он устраивал концерты и перформансы на заброшенных фабриках и в других нежилых помещениях - сквотах, где проходили спектакли и творческие вечера с участием художников и музыкантов, представителей русской эмиграции и специально приезжавших из России к Хвосту - так они привыкли называть его. Хвостенко был вице-президентом Ассоциации русских художников во Франции, одним из издателей журнала "Эхо", автором нескольких книг - "Подозритель (2-й сборник Верпы)", "Поэма эмигрантов", "Страна деталия". В 1995 году с группой "Аукцыон" им был записан альбом на стихи Велимира Хлебникова под названием "Жилец Вершин". Хвостенко принимал участие в записи дисков "Аукцыона" - "Чайник вина", "Верпования", "Париж - Санкт-Петербург" (с Анатолием Герасимовым), а также сотрудничал с питерскими художниками - митьками. Было издано несколько сольных альбомов Хвостенко: "Прощание со степью" (1981), "Опыт постороннего творческого процесса" (1995), "Репетиция" (2002), "Завтра потоп" (2000), "Последняя малина" (2004). В последние годы Алексею Хвостенко несколько раз приходилось отменять намеченные в России совместные концерты с "Аукцыоном", из-за того, что ему не удавалось получить российскую визу. В начале 2004 года ему, наконец, предоставили российское гражданство. Текст именного указа был подписан лично президентом РФ Владимиром Путиным. После этого Хвостенко неоднократно приезжал в Россию и выступал с концертами. 7 декабря в Москве в ЦДХ откроется его персональная выставка "Колесо времени", на которой будут представлены коллажи и скульптурные работы Хвостенко. 8 декабря там же должен был состояться музыкальный вечер автора.
Вадим Алексеев, художественный критик: "Про Алексея Хвостенко можно сказать, что он был любимцем муз, женщин и богов Олимпа. Каждый поэт живет в созданном им мире, но это не относилось к Хвосту. При кажущемся внешнем бездействии он все это время создавал песни, которые сорок лет спустя молодые люди слушают с замиранием сердца, отравляясь сладким ядом богемной жизни. Алексей Хвостенко был русским битником, по мировосприятию близким к Игорю Холину и Эдуарду Лимонову, и он же стал первым русским хиппи. Перебравшись в Париж, он не вел ностальгическую жизнь, не замкнулся на эмигрантской тусовке. Он всегда был выше этого. Хвост вырос из питерских шестидесятых, его другом детства был Бородский. При этом ему удалось не "забронзоветь", остаться нужным и в своем театре, и в позии, и в своих песнях. Эти песни, спетые слабым, не попадающим в ноты голосом, предлагали выход людям, несогласным с окружающим их миром - не в социальном плане, конечно: "Жизнь должна быть чистое парение". Весь питерский авангард начался с фразы Хвостенко: "Я говорю вам: жизнь красна в стране больших бутылок, здесь этикетки для вина - как выстрелы в затылок". Это было написано им, когда он сидел в яме, под Самаркандом, куда его на пятнадцать суток посадили местные менты, за то, что он вместе с другими художниками расписал чайхану. Время все расставит на места, и Хвостенко будет оценен, в первую очередь, как поэт".
Михаил Гробман, поэт, художник: "Как-то в 60-х на домашней выставке Хвоста у Киры Сапгир я напился, залез на стол, меня пытались удержать. - В квартире недавно кончился ремонт, и рабочие оставили там ведра с краской. В итоге ведра были перевернуты, и краска оказалась повсюду. Все гости были в краске. Я снял свой шикарный пиджак, а под ним у меня была рваная майка, как будто в меня стреляли шрапнелью. Хотя все были пьяные, но все равно было смешно. Он всегда много пел и играл для друзей. Когда Хвост живет у тебя в доме, его не слышно и не видно. Он не мешает. Он лежит где-то на кушетке, курит, потягивает вино, пишет стихи. Иногда это все выливается в совместное написание стихов. И он не обижается, когда его ругают. Несколько месяцев он жил у нас в доме в Израиле, и ему захотелось обратно в Париж. Самый дешевый билет стоил 200 долларов. И мы устроили ему концерт в клубе "Цавта" в Иерусалиме. Это было в 70-х. Он дал несколько концертов, собрал денег и полетел в Париж через Лондон, где задержался на два года. Там он успел выпустить пластинку "Прощание со степью" и подружиться с русской женщиной, у которой был английский муж и подвал, полный вина. Алеша там жил, пока не выпил все вино, запасов которого хватило на два года. Выпив последнюю бутылку, Хвост уехал в Париж".
Валентин Воробьев, художник (знает Алексея Хвостенко с 1961 года): "Эдик Штейнберг и я ладили выставку в Тарусе с видными толкачами: Пауст (К.Г. Паустовский), Боря Балтер (полковник кавалерии и литератор) и Фрида Вигдорова (педагог и просветитель народных масс). На мне лежала ответственная обязанность кладовщика. Я заведовал "катухом" при доме поэта А.А. Штейнберга, где как солдаты стояли картины участников. Там, в кладовке, где я спал, состоялось знакомство с парой питерских битников - Ленька Ентин, "Енот" (авторитет по блюзу), и Леха Хвостенко (гитара и песни за выпивоном), плюс "чувихи", а значит, четверо без крыши над головой, и пешком из Питера на нашу выставку глазеть и петь. Я не знал, куда спрятать дорогих гостей, и выделил им стог сена, стоявший на лужайке. Питерские артисты обиделись и на вернисаж не явились".
Кира Сапгир, сценарист, детский писатель, поэт, журналист, переводчик (в ее квартире состоялась первая в СССР персональная выставка Хвостенко): "День первый. Прихожу домой с работы и вижу, что моя комната превращена в выставочный зал. Со стен сняты все ранее висевшие картины, и вместо них красуются незнакомые абстракции, коллажи, рисунки тушью, какие-то чугунные ядра, разбивающие храм. Ночью - шквал звонков: ревнивые дамы требуют к телефону Алешу, а меня чуть не к барьеру - и не верят, когда я говорю, что его нет. День второй. Валит народ. В квартире яблоку негде упасть. Соседи грозятся вызвать милицию: в коридоре коммуналки проложены тропки меж бутылок, как в луговой траве. В центре «выставочного зала» и всеобщего внимания два странных человека - никогда таких не видела! Один, в бархатном темно-зеленом берете, смахивающий на средневекового ваганта, - поэт Анри Волохонский. Другой менестрель, в широкополой шляпе с заткнутой за тулью веткой цветущей бузины, - Алексей Хвостенко, Хвост, перебирающий струны кифары (так на античный лад зовет он гитару). Звучит дуэт: Степь ты полустепь, полупустыня"
Олег Коврига, издатель альбомов Хвостенко (лейбл "Отделение Выход"): "Давным - давно, помню, мы впервые слушали "Прощание со степью" - с большим чувством. Когда Хвост снова появился здесь, было такое впечатление, что человек прилетел с Луны, а оказалось - старый раздолбай, птица Божия. Общаться с ним было легко и приятно".
Владимир Котляров, художник, перфомансист, издатель альманаха "Мулета", (совместно работал с Хвостенко над спектаклем "На дне", поставленном в подвале парижской мастерской): "Алексей Хвостенко был одним из тех, кто представлял так называемую неофициальную культуру, которая на самом деле и есть русское искусство. К этому племени принадлежал и Леша. У него не было никакой специализации и никаких профессиональных условностей цеха. Не всегда социален, часто эгоистичен, но это свойство крупного человека, не вредное для окружающих. Его влюбленность и творчество разбилась о бытовые проблемы. Я счастлив был работать вместе с ним в театре. Для большинства людей это литература, драматургия, для Хвоста театр - самое главное. Царствие ему небесное. Его место в Пантеоне нашего времени".
